Михай Эминеску

         Михай Эминеску румынский/молдавский поэт. Эминеску прожил короткую жизнь (1850-1889), закончившуюся, как это было модно в те времена, в психиатрической клинике. 

Немного о жизни и творчестве Эминеску

История любви Михая Эминеску и Вероники Микле

        И самое главное: Эминеску написал по-настоящему прекрасные стихи и бессмертную поэму «Лучафэрул». Поэма является уникальным произведением, завораживающим читателей и в наши дни. Говорят, что после того, как поэт ее закончил, он начал постепенно сходить с ума.

              Небольшой отрывок (оригинал и перевод Д. Самойлова):

A fost odata ca-n povesti
A fost ca niciodata,
Din rude mari împaratesti,
O prea frumoasa fata.

Si era una la parinti
Si mândra-n toate cele,
Cum e Fecioara între sfinti
Si luna între stele.

Din umbra falnicelor bolti
Ea pasul si-l îndreapta
Lânga fereastra, unde-n colt
Luceafarul asteapta.

Privea în zare cum pe mari
Rasare si straluce,
Pe miscatoarele carari
Corabii negre duce,

Îl vede azi, îl vede mâni,
Astfel dorinta-i gata;
El iar, privind de saptamâni,
Îi cade draga fata.

Cum ea pe coate-si razima
Visând ale ei tâmple,
De dorul lui si inima
Si sufletu-i se împle.

Si cât de viu s-aprinde el
În orisicare sara,
Spre umbra negrului castel
Când ea o sa-i apara... 

В стране за тридевять морей,

Как в сказках говорится,

Жила, наследница царей,

Красавица девица.

Она росла в кругу родных

Всех лучше и прекрасней,

Как богоматерь средь святых,

Как в небе месяц ясный.

В том зале, где высокий свод,

Среди вечерней тиши

Она Лучафэра восход

Ждала в оконной нише.

Глядит в пространство, где звезда

Сверкает и восходит

И трепетной тропой суда

От берегов уводит.

Проходит день, проходят дни —

Глядит не наглядится.

И сам Лучафэр с вышины

Влюбляется в девицу.

Она мечтает, чуть дыша,

Вечернею порою,

И сердце девы и душа

Исполнены тоскою.

А он — влюбленная звезда —

Не устает светиться

Над темным замком в час, когда

Она должна явиться.

И, пронизав стекло окна,

Скользит за ней по залу,

Соткав из льдистого огня

Сквозное покрывало.

А как утихнет все вокруг

И спать идет царевна,

Касается скрещенных рук

И век ее смиренно.

Зеркал тревожа глубину,

Летит волной кипящей

На обращенные к нему

Глаза и губы спящей.

Трепещет он во льду зеркал

Мерцающим виденьем.

И в сердце девы он запал,

Войдя со сновиденьем.

Он слышит сонный звук речей,

Склоняясь к ней все ниже:

— О властелин моих ночей!

Приди ко мне! Приди же!

Лучафэр, по лучу скользни,

Приди в мои мечтанья,

Проникни в дом и осени

Мое существованье.

Он ей внимает, трепеща,

Пылая и ликуя,

И вдруг, как молния блеща,

Уходит в глубь морскую.

И там, среди морских равнин,

Расходятся буруны,

Там из таинственных глубин

Выходит витязь юный.

Через окно вступает он

Неслышною стопою,

Он держит жезл, что оплетен

Кругом травой морскою.

Он словно воин при мече,

Кудряв и ясноглаз он,

И синий саван на плече

Тугим узлом завязан.

А тени бледного лица —

Прозрачно-восковые.

На этом лике мертвеца

Одни глаза — живые.

— К тебе из сфер, где я парил

В неведомом просторе,

Сошел я, сын стихийных сил,

Дитя небес и моря.

Чтобы узреть твои черты,

Войти к тебе в покои,

Сошел я с горней высоты,

Покинул дно морское.

Пойдем со мною в дальний путь,

Оставь свой мир беспечный.

Лучафэр я, и ты пребудь

Моей невестой вечной.

В моем коралловом дому

Жить будешь, как царица,

Вся глубь морская твоему

Веленью покорится.

— О, как ты ангельски хорош!

И я тебя не стою!

Но в путь, в который ты зовешь,

Я не пущусь с тобою.

Твой мертвен блеск, чужды слова,

И странен ты нарядом.

Ведь ты мертвец, а я жива,

И взор твой веет хладом.

Здесь продолжение поэмы, стихи Эминеску и других молдавских поэтов

Далее несколько стихотворений

        

СИНИЙ ЦВЕТОК  Перевод М. Павловой

«Вновь о звездах ты мечтаешь,

Ради неба и лучей

Обо мне ты забываешь,

О душа души моей!

И спешишь в воображенье

К устью солнечной реки,

Видишь волн морских движенье,

Ассирийские пески.

Пред тобою пирамиды

Вырастают на песке…

Ах, любимый, не ищи ты

Счастья где-то вдалеке».

Так малютка говорила

И, увы, была права.

Но в тот час не оценило

Сердце милые слова!

«Так пойдем же в лес зеленый,

Где подземный плачет ключ,

Где над пропастью бездонной

Виснут скалы в клочьях туч.

Там, в лесных просторах диких,

Убаюканы ручьем,

У цветущей ежевики

Будем мы сидеть вдвоем.

Там, забыв о мыслях тяжких,

Сказку мне расскажешь вновь,

Я же снова на ромашке

Погадаю про любовь.

Разрумянившись от зноя,

Распущу я пряди кос,

Задушу тебя копною

Золотых моих волос.

Только там ты можешь смело

Мои губки целовать,

Ах, кому какое дело —

Ведь под шляпой не видать!

И когда луна под вечер

Осветит лесную тьму,

Ты мои обнимешь плечи

И тебя я обниму.

Мы пройдем тропу лесную

Под покровом темноты,

Будут сладки поцелуи,

Словно тайные цветы.

У крыльца, под грушей белой,

Не разнимем рук и губ —

Ах, кому какое дело,

Что ты дорог мне и люб?»

Поцелуй… И нет малютки!

Я, как прежде, одинок…

Где ты, венчик незабудки?

Где ты, синий мой цветок?

………………………………

Ты ушла. И снова ветер,

Только ветер да тоска…

И так грустно мне на свете

Жить без синего цветка!

1873

Нет, и в Иегову не верю...

перевод: М.Зенкевич

Нет, и в Иегову не верю,

Как и в Сакья Муни-Будду,

В жизнь, и в смерть, и в увяданье

Также верить я не буду.

Это всё — воображенье,

Мне же, право, безразлично —

Буду ль вечно жить на свете

Иль исчезну в тьме безлично.

Это всё — религий тайны,

Для ума непостижимо,

И о том не стоит думать,

Жизнь течет неудержимо.

И поэтому оставьте

Вы меня совсем в покое,—

Как хочу, я поступаю,

Вы же делайте другое.

Классиками не пленяйте,

Им я подражать не стану,

Чужд мне строгий стиль античный,

Я романтиком останусь!

1876

Не сон ко мне приходит...

перевод: А.Эфрон

Не сон ко мне приходит полнощною порою —

То смерть стучит в окошко, зовет меня с собою,

По хоженым дорогам увлечь меня стремится,

Чтоб между ней и жизнью я позабыл границы...

Но на весах рассудка не вздрагивают чаши,

И смерть меня не манит, и жизнь ее не краше.

1883

Доброй ночи!

перевод: И.Миримский

Птицы смолкли. Тихо стало,

Сон крылами веет в очи.

Спят цветы, склонясь устало,—

    Доброй ночи!

Лишь в траве ручья журчанье —

Словно сладостная дойна.

Лес уснул. Вокруг молчанье,—

    Спи спокойно!

И, качаясь, лебедь дремлет

На воде, в тени осоки...

Тише! Пусть его объемлет

    Сон глубокий!

И луна взошла, и тени

Всё чернее и короче.

Всё — мечта, всё — сновиденье...

    Доброй ночи!

1883

MORTUA EST! Перевод Р. Морана

Свечой поминальной над мокрой могилой,

Протяжным гудением меди унылой,

Мечтою, в печаль окунувшей крыла, —

Такой ты за грань бытия перешла.

Тогда было небо, как луг среди лета,

Где млечные реки, соцветья из света,

Где в тучи, как в черно-седые чертоги,

Заходит царица-луна по дороге.

Душа твоя, вижу, раскинула крылья,

Серебряной тенью, сверкающей пылью

Взбираясь по облачной лестнице к цели

Сквозь ливень лучей, среди звездной метели.

И луч поднимает тебя в поднебесье,

И песня уносит к туманной завесе,

Когда колдовские жужжат веретёна

И высь золотят над водой серебреной.

Я вижу, как дух твой несется в пространстве.

Смотрю я на прах твой в последнем убранстве,

Смотрю на улыбку, что будто живая,

И я вопрошаю, недоумевая:

«Зачем умерла ты, о ангел небесный?

Иль ты не была молодой и прелестной?

Зачем ты пустилась в неведомый путь?

Зачем? Чтоб звезду голубую задуть?

Но, может быть, есть там дворцы золотые,

Где звезды уложены в своды крутые,

Где реки огня с золотыми мостами

И берег поющими устлан цветами,

И в дальних пределах, царевна святая,

Витаешь ты пряди-лучи расплетая,

Лазурной одеждой сияя во мгле,

С лавровым венком на бескровном челе?

О, смерть — это хаос, созвездий пучина,

А жизнь — дерзновенных терзаний трясина.

О, смерть — это вечность, чей лик осиян,

А жизнь — опостылевшей сказки обман.

Но, может быть… Мозг мой страдания сушат,

В нем злобные мысли все доброе душат…

Вот падают звезды и меркнут светила —

И кажется мне: все ничто, все застыло.

Расколется небо — и небытия

Надвинется ночь… И воочию я

Увижу, как в бездне, во тьме бесконечной

Миры пожираются смертию вечной.

О, если так будет, — ты смолкнешь навеки,

Уже не поднимутся нежные веки,

Уже не согреться устам ледяным —

И ангел был прахом, лишь прахом земным!

На гроб твой, о дивное, бренное тело,

Склоняюсь я лирою осиротелой —

Не плачу, а радуюсь я, что нетленный

Луч света из мрачного вырвался плена.

Кто знает, что лучше — не быть или быть?

Ведь то, чего нет, невозможно сгубить,

Оно не страдает, не чувствует боли,

А боли так много в подлунной юдоли!

Быть? Злое безумье, слепые порывы…

И уши нам лгут, и глаза наши лживы.

Меняет ученья веков суета,

Уж лучше ничто, чем пустая мечта.

За призраком гонится призрак упрямый,

Покамест не рухнут в могильные ямы.

Не знаю, что с мыслями делать своими:

Проклясть? Пожалеть? Посмеяться над ними?

Зачем? Разве все не безумно? Обманно?

Ты — ангел, а с жизнью рассталась так рано.

Так есть ли в ней смысл? Ты, как солнце, светла…

О, разве, чтоб так умереть, ты жила?

А если он есть — он безверья бесплодней,

И нет на челе твоем меты господней».

1871

СОНЕТЫ  Перевод Ю. Александрова

«Срывает осень хрупкие листы…»

Срывает осень хрупкие листы;

Дожди шумят, по стеклам ударяя…

Поблекших писем строки разбирая,

Всю жизнь свою припоминаешь ты.

В чудесных пустяках часы теряя,

Блаженствуешь, а двери заперты,

И скоро песня вьюг из темноты

Тебя баюкать станет, замирая.

Сижу один я около огня,

О Докии мечтая, фее снежной;

Ночная мгла плывет на смену дня;

Твои шаги скользят во тьме мятежной,

И руки тонкие, обвив меня,

Коснулись глаз моих прохладой нежной.

«Проходят годы худшей из разлук…»

Проходят годы худшей из разлук;

Но в памяти моей, как сновиденья,

Живут любви священные мгновенья,

Глаза огромные, прохлада рук…

Приди же вновь! Даруй успокоенье!

Твой чистый взгляд спасет меня от мук;

В его лучах ожившей лиры звук

Вновь затрепещет силой вдохновенья.

О, ты не знаешь, как тебя я жду, —

Склонившую ко мне свое сиянье,

Прекрасную и тихую звезду!

В душе угаснет целый мир страданья,

Когда к твоей улыбке возведу

Горящий взор мой, полный ликованья.